Оксана Алехина

 

Проклятый

 

Выражаю благодарность Нантен

за помощь в редактировании.

Арабелла.

 

Пролог

 

 

 

Светало.

Туман с болотных торфяников неохотно уползал в лес, цепляясь за густые, пушистые лапы ельника, и сумеречный свет мягко стягивал плотное одеяло темноты с сонной, крохотной деревушки в неполный десяток дворов, черными покосившимися заборами отгородившейся от холодного, хмурого леса…

Сонная тишина вместе с туманом отползала в чащобы, укрываясь в оврагах прелыми листьями, путаясь в их нежных шорохах, отзывающихся утреннему ветру, и дробясь первыми переливчатыми раскатами птичьих голосов…

Внезапно тихую дремоту рассвета разорвал гулкий топот: отряд вооруженных всадников на полном галопе ворвался в мирно спящую деревушку. На всех дворах тощие собаки подняли отчаянный лай. В окнах ветхих  перекошенных домишек замелькали огоньки лучин. Всадник во главе отряда поднял вверх руку, и конники остановились. 

Случилось то, чего боялись все жители деревни: приехал сам хозяин. Его появление не сулило ничего хорошего. Графа боялись, как Дьявола - уж больно скор был на расправу. Да и прозвище у него соответствующее – Волк. Дикий зверь, иначе и не назовешь. Уже несколько месяцев жители деревни жили в страхе: не приведи господь, хозяин вспомнит об их существовании.

И надеялись: что за деревня – около десятка дворов? Смех, да и только! Для благородного лорда, знаменитого магната – мелочь, можно и руки не марать. Так вот нет, вспомнил. Пожаловало солнышко наше ясное, благодетель…

Скоро  два месяца, как не платили они своему хозяину подать…а чем тут платить, год-то выдался неурожайным, большую часть посевов захлестали дожди, а что удалось спасти, едва набралось, чтобы прокормиться несколько месяцев. Часть отощавшего скота уже прирезали, а на оставшийся, рука не поднимается - надо же чем-то детишек кормить. Впереди долгая, лютая зима. Вот и решились с отчаянья мужики в графском лесу охотой промышлять. Да, видно, лесничий, гад, доложил.

Люди выглядывали из окошек домов, боясь выйти на улицу.

Терпение графа истощилось, и он коротко отдал приказ своим воякам.

Начался погром.

Вооруженные воины врывались в дома, хватали людей, не разбирая: женщина ли, ребенок – выталкивали их на деревенскую площадь,  швыряли прямо в грязь…

На колени перед благородным господином!

Граф молча взирал на происходящее. Его темная массивная фигура на  огромном боевом коне внушала страх жителям деревеньки. Женщины и дети плакали, мужчины и старики молчали, опустив головы. Графский суд скор, виновных искать не станет…

 И не ошиблись.

 Последний житель деревни предстал пред светлые очи хозяина.

Граф безразличным голосом отдал распоряжение – и навстречу алому свету зари, зажегшей небо, с земли вскинулось алое зарево пламени.

Черный дым тяжело стлался по земле, путаясь в гудящих столбах ревущего огня…

Отчаянно кричала, металась, задыхаясь в дыму, запертая в хлевах скотина, да где-то истошно мяукала погибающая в пламени кошка… Псы с диким воем, поджав хвосты, носились черными тенями в огненном аду дворов, уклоняясь от падавших с треском бревен…

Алое солнце вставало, свет дробился в раскаленном струящемся мареве над деревней…

Запах горелого мяса витал в воздухе, смешиваясь с горьковатым запахом обугленного дерева, пепел соломы кружился хлопьями в воздухе, забивался в  нос, скрипел на зубах…

Потом всех мужчин связали и погнали… в сторону болота.

 Женщины заголосили, которые посмелей падали под копыта лошади хозяина, хватались за стремена, умоляя пощадить их мужей. Это вывело графа из себя.

-         Пошли прочь, быдло! 

По худым женским плечам заплясала плеть. И ее жестокий танец разрывал грязные лохмотья, оставляя длинные кровавые следы.

Молча взирала на происходящее лишь одна старуха, которую деревенский люд почитал, как колдунью-знахарку. Но и она не выдержала:

-         Прекрати, ирод! Мы голодаем, без кормильцев все погибнут!

-                     Ты, ведьма, посмела перечить своему хозяину? Учить вздумала? Взять ее, проучить, как следует!

Двое самых ретивых графских служак схватили старуху, связали ей руки, а конец веревки привязали к седлу. Протащили ее волоком вокруг горящей деревни, и бросили в грязи посреди бывшей площади.

Старуха тяжело подняла голову.

-                     Смотри-ка, живучая, карга! – загоготал один из графских вояк.

Но старая женщина не обратила на эти слова внимания. Ее взгляд был прикован к виновнику всех несчастий.

- Проклинаю тебя! Тебя и твое потомство, Волк! Взрастишь ты волчонка, и умрешь  от  волчих зубов! И на этом род твой прекратится!

На красивом жестоком лице графа появилась хищная, брезгливая улыбка:

- Заткнись, старуха! Как ты смеешь мне угрожать? Прикончить ее! Затоптать лошадьми!

 Проклятье совсем не волновало графа: мало ли, что болтает выжившая из ума старуха. Но в одном она права: род его скоро угаснет. Не дал Бог ему наследника. Вот уж как двенадцать лет он женат.  Женат на самой красивой и доброй женщине в мире, которую он любит и почитает всем сердцем. Только она может спасти его взбалмошную, мятежную душу – приласкать и успокоить просыпавшегося в нем зверя. Видимо, Судьба мстит ему за  грехи…

 

         Через год граф умер.  Графиня уже ожидала долгожданного первенца… о котором ее муж так и не узнал: во время охоты он оторвался от свиты, и нашли его только через сутки – с разорванным горлом.

     Проклятие вступало в силу…