СКАЗКИ СОННОГО ГОРОДА

(или что рассказывает порою дождь над Невой)

 

Ветер поднялся в кронах деревьев – и утих, капля первого в наступившем веке дождя упала на ладонь черноволосого стройного мужчины в черных одеяниях, шитых золотом. Он усмехнулся и досадливым жестом встряхнул кистью руки.

-  Я буду плакать… - тихо сказала ему в плечо Госпожа Семнадцати Страстей.

 

* * *

 

Ее капризные уста были подобны изогнутому луку, а тело – мрамору, которого не раз с любовью касалась рука лучшего из мастеров. Равнодушие ее взора было достойно богинь, а великолепное спокойствие движений – великих правителей древности. Длинные и тонкие ее пальцы держали сигарету, как флейту, и тонкий ментоловый дым поднимался к потолку. Она курила Salem, но пахло сандалом.

-  Будет дождь, – упрямо уронил я, глядя в окно.

-  Мгм… не выношу осень… - она уверенно и изящно вытянулась на окровавленных простынях.

 

 

* * *

 

Учителя, как всегда, не было дома. Бамбуковая хижина, крытая морской травой, пустовала, даже дверь была открыта. Ветер был его любимым гостем.

Я мог бы найти его, но вошел в дом.

Видимо, он не ночевал здесь – ночной ливень протек сквозь крышу и в центре хижины образовалась аккуратная лужица мутной дождевой воды. Я не посмел коснуться ее.

Подойдя к столу, я увидел раскрытую книгу и веер, брошенный на пергаментные страницы. Пергаментный же, на кипарисовой основе, он шелестел при каждом порыве ветра.

Хижина ветра

Не знает страха любви,

Стоит в покое… - подумал я. И в моей груди возникла тишина. Я не отрывал взора от книги и веера.

Когда я обернулся, очнувшись от созерцания, темнело. Учитель вернулся, он сидел на корточках перед лужей, и касался рукою воды. Он взглянул на меня, поднял руку и указал в раскрытую дверь.

Я вышел. Сумерки кололись звездами. Холодало.

На сонной воде

Не оставит печати

Людская рука;

Почему же так горек

Ветер любых перемен?..

 

* * *

 

Сонные призраки галеонов качались на волнах у причала, моросил мелкий отвратительный дождь. В свете реклам булыжники старинной мостовой казались разноцветными.

Паруса призрачных галеонов обтрепались и висели – неловкими крыльями, неумелыми лохмотьями. Ему было так стыдно за них…

-  Наверное, я буду любить тебя вечно… - сказала она и взяла его руку в свои. Дохнула в ладонь и закрыла глаза. Ее черные длинные волосы насквозь промокли и казались невыносимо тяжелыми.

 

* * *

 

Детский смех неумолчно звенел во дворе… как дверной колокольчик. В комнате отчетливо пахло кофе, воздух с улицы был пропитан вчерашним светом фонарей, плющ свешивался со стены в окно. Завтра стену будут наряжать к празднику…

Отсветы солнца неторопливо двигались по стене. Кицунэ напряженно следила за ними, двигая только глазами, острая ее морда была направлена против ветра.

Лисица, прожившая тысячу лет, становится бессмертной.

 

* * *

 

Двое сидели у холма, с внутренней стороны ветра. Старый курган нависал над ними тяжкой темной глыбой камней и земли.

Один, русоволосый и молодой, безошибочно взял с земли уголек и нарисовал на белом камне, подкатившемся к его ногам, силуэт летящей птицы. Другой и не взглянул на его рисунок. Уже пять минут как птицы неторопливо и жадно долбили клювами его грудь.

-  Пепел… - уронил он, покусывая губы в великой досаде.

-  Мозг, – улыбнулся художник.

* * *

 

Официант не торопился нести счет, лампадки в углах приятно мерцали зеленоватым пламенем, разнообразные оконные витражи отражали этот зыбкий свет. Блики сплетались на полу, кофе отдавал на вкус вишневым ликером.

Он нервно посмотрел сначала на девушку, потом на своих друзей. Все когда-нибудь должно закончиться… в конце-концов, она не так уж умна, даже не закончила медучилище. Она не так уж красива, таких, как она – плюнь и попадешь: светло-пепельные прямые волосы, падающие на спину, схваченные у висков заколками в виде бабочек, прямой нос, даже слегка длиннее, чем стоило бы, зеленые глаза со стеклянным оттенком и узкие губы. И это все – на неприлично бледном лице. Она очень бедно одета, еще по советской моде. Небось, матушкино еще платье… она должна согласиться. Сколько можно тянуть…

Он стряхнул пепел в пепельницу, сделанную в форме танцующего Будды, обвел взглядом лица своих друзей. Каждый из них ожидал развязки и словно подбадривал его: ну же, быстрее, в самом деле…

-  Официант, счет! – крикнул он. Официант не заставил себя ждать и положил на стол аккуратную папочку с вложенным желтым листом. Она взяла ее, открыла и внимательно проглядела счет, после чего передала ему. Небрежным жестом выложив тысячедолларовую купюру, он еще раз оглядел всех присутствующих – да-да, все шло именно так, как надо, этого друзья и ожидали – от него и от нее, - и сказал:

-  Что я должен сделать, чтобы ты вышла за меня замуж?

-  Сделай меня бессмертной, - тихо сказала она, бросила вскользь звездный взгляд из-под опущенных ресниц, надела свой дождевик и вышла.

 

* * *

 

Милиционеры скучали, все шло, как обычно. Еще одна неизвестная покойница, какие мелочи; запротоколировать... Благо, трудов-то всего ничего: одежды на ней – дырявое кругом осеннее серое полупальто, испачканное по всему подолу, хлопчатобумажные черные колготы, тупоносые туфли на каблуках, плиссерованная серая юбка до колен, белая кружевная блуза, залитая вином, нижнее белье и все. Документов при ней не обнаружено, не в первый раз. В карманах полупальто найдено: отсыревший коробок спичек, пять рублей выпуска 1999 года, серебряное кольцо без каких-либо особенностей. Стоит ли заносить в протокол синюю розу, насквозь пропитанную грязью, в которой женщину нашли вниз лицом?.. Розы… они эфемерны. Покойница держала цветок, не разжимая худых пальцев.

 

* * *

 

Пустыня дышала раскаленным жаром адской сковородки. На песке можно было варить кофе, не разводя огня, но путники предпочитали просто пожевывать кофейные зерна по обычаю древних крестоносцев.

Они шли медленно, по пескам не побегаешь. Но не останавливались на отдых уже десять часов, как минимум.

Наконец самый младший из них, мальчишка лет восьми, откинул прозрачный капюшон с головы и остановился. Перевел дух, прокусил губу и пососал немного своей крови:

-  Душно, - капризно сказал он.

-  Цена солнца, - коротко и негромко рассмеялась стриженная длинноногая брюнетка восемнадцати лет с горячим нетерпеливым взором, единственная женщина в отряде.

 

суббота, 4 октября 2003 г.

 

 

Бессонные непричешутки.

 

* * *

 

- Здесь нет моей роли и твоего горя, - сказала она, и кусок штукатурки медленно и бессильно отвалился от стены.

- "Смерть без фраз"? - с намеком процитировал аббата Сиейса господин лет пятидесяти, одетый в алое. Она безоружно покачала головой, не поднимая взора от чашки чая, -

- Там нет лиц.

.

Граммофон умолк и связь оборвалась.

Но когда-нибудь я закончу этот перевод. "Книги о том, как кто-то умер, как надо".

 

* * *

 

Синие и немые страницы безмолвия впервые листала человеческая рука.

 

* * *

 

Набат, вопреки правилу, выплеснулся одиноким ударом колокола.

Люди молча вышли на баррикады - плечом к плечу. Тем, кто все решил, не нужно слов. Только лязг и скрежет стали.

Зарево пожара встало над городом и прожгло дыры в плаще Ночи.

Ночь взорвалась воплями тех, кому не хватало веры.

- Счастливая смерть - это катахреза, - задумчиво сказал русоволосый немолодой человек, стоя у окна ратуши и глядя вниз.

Он еще не знал, что ему в затылок ученик направил пистолет.

 

* * *

 

Зеленая луна падала в море. Женщина платонически-обиженно целовала пурпурную розу, не глядя по сторонам. Старый самурай пил воду из сведенных ладоней, вспоминая, как пил чай его покойный учитель. В застенках прошлого узник на дыбе исходил криком.

Странник смотрел сквозь них, изучая линии своей ладони. Потом он устал от шума и стиснул руку в кулак.

На коже выступил пот.

 

6:33 10.10.03

 

***

Мастер, продававший часы с маятником, украшенные причудливой резьбой, удивленно взглянул на покупательницу, спросившую цену, услышав в ответ: "Только за мои красивые глаза!"

- Пять тысяч рублей... - механически-неуверенно повторил он.

Она запахнула плащ на груди и уверенно-иронически переспросила:

- Разве мои глаза недостатачно красивы?

И впрямь - ее зеленые глаза в тени густых ресниц были удивительно выразительны. Особую пряную прелесть им придавало молчание, затаившиеся в темноте недосказанного.

Мастер подумал о будущем. О вероятном знаке судьбы и возможной встрече. И бросил, решившись кинуться в омут с головой:

- Берите, леди. За назначенную Вами цену - все, что пожелаете. - еще раз вглядевшись в  искры, мерцающие в ее глазах.

Она молча взяла часы одной рукой, другой - вынула из глазниц оба своих глаза и положила их на прилавок мастера, взиравшего на то с ужасом. И так же бесстрастно отошла, унося под мышкой часы с маятником. Мастер онемел на всю оставшуюся жизнь.

... Она села на скамейку в парке и замолчала на пять ближайших часов. Мертвые не имеют слов... но Твари регенерируют удивительно быстро.

 

21:51 19.10.03

 

 

Ночь рассеянно созерцала мир оком единственной звезды.

На воде догорал покинутый кем-то костер, не отражаясь в ней. Хромой на левую ногу бес с усталым и изуродованным лицом покидал неблагодарную землю, не оставляя следов.

Смуглая черноволосая девушка решительно взяла с земли тяжелый глиняный кувшин и выпила из него камень до дна, строго держа свой разум в положении "Не знаю!"

 

10:19 20.10.03

 

* * *

 

Она пала в ноги знаменитому полководцу, подметая тяжелыми косами пол его шатра. Все говорили, что он не ведает пощады и она идет на смерть, собираясь молить его за побежденных. Но она должна была попытаться - и молила его, даже не поднимая на него взора.

Он слушал ее страстную мольбу в течении нескольких часов, и когда она распростерлась у его ног в изнеможении, сказал:

- Нет. Я сожгу этот город.

Каждое слово в его устах было подобно имени.

У нее уже не было сил плакать. Она встала, отряхнула платье и сказала, словно прокляла:

- У тебя сердце из мрамора.

Он с интересом взглянул на нее, взял за подбородок и задумчиво выговорил:

- Я возьму тебя в жены. Потому что это действительно так.

И она поняла, что видит его насквозь. И ржавые шестеренки в его голове, и белый строгий камень с тонкими прожилками - в его груди.

Больше она никогда ни о чем не думала.

 

17:11 20.10.03

 

* * *

 

Черные портьеры упали, как приговор, и кровавое лицо полной луны за их преградой казалось смешливым и ненастоящим.

Она откинула с лица белые локоны и заломила руки в жесте безысходной тоски. Потом отодвинула портьеру, села на подоконник, сцепив пальцы под подбородком, и тихо засмеялась отрешенным счастливым смехом святых и безумцев.

Смех без прошлого и будущего...

Маленький взлохмаченный ребенок без лица вышел из лакированного шкафа черного дерева и укоризненно подумал:

- Ну не плачь ты, Высшая...

Она повернулась к нему и наставительно сказала:

- Все живое в этом мире достойно оплакивания. Все без исключения.

- Но это ж не живое, иллюзия... - уверенно подумал тот.

- Дурак. - бросила она и отвернулась к окну. В комнате снова раздался ее далекий смех. Ребенок без лица постоял с минуту, раскачиваясь на месте, как маятник, заслушавшись - а потом в его груди родился утробный вой и он побежал прочь, зажимая уши. Не помогало.

Завтра в Замке Осени будет то же самое.

 

18:37 21.10.03

 

* * *

 

Он проснулся. Преобразился. Омыл лицо золотым виноградным соком. Оделся в красное. Взглянул в зеркало. Укоризненно покачал головой и растворился в воздухе. Когда через мгновение он воплотился вновь, у него были черные глаза и белые волосы. Он любил свои минутные прихоти.

Вышел вон. Закрыл за собой дверь. Умер. Усмехнулся и вернулся туда, где его ждали. Возненавидел прошлое и простил будущее. Устал от настоящего и на ближайшую пару веков окунулся в темпоральную фугу.

Когда он вернется, в мире воцарится весна. Та, кто любит его, ныне плачет свинцом. У нее уже нет сил ждать. Или ей так только кажется. Она еще не знает о том, что в следующей инкарнации ей предстоит стать стрелой сына вождя племени Зорких Очей. Ей и не нужно об этом знать. Все равно все успеют вовремя.

 

0:15 23.10.03

 

* * *

 

"У смерти лицо, потемневшее от холода и гнева. У жизни тысяча имен и ни одного истинного. У времени - два лица и оба золотые.

Это тайны мироздания, с которыми нельзя ничего сделать."

Закончив на этом летопись, ироничный и циничный призрак встал. Коснулся рукой пустоты под капюшоном на месте лба. Он не понимал, к чему подобный символизм, но смирился с ним. Равно как смирился с тем, что ему не отказано в способности спать и видеть сны, хоть и не находил в них никакого смысла. Например, в его последнем сне упрямо и настороженно под пыткой молчала лисица, а лай ее палача преследовал его весь день, гулял в тенях сторожко и нагло.

Впрочем, он уже давно понял, что за гранью жизни, недоступной человечеству, все не так, как у людей. Его это забавляло. Он находил это бесконечное и неизменное состояние крайне полезным для грядущего.

Потому что книги, написанные им, человечество сможет прочитать и понять. Он же не забыл своего прежнего языка.

... Когда наступил вечер, он снова разочаровался в своих добрых намерениях, вспомнив о том, что люди живут и мыслят принципиально иначе. И ряд великих магических истин им просто ни к чему. Если бы под его капюшоном было лицо вместо темной вязкой пустоты, его давно упекли бы в сумасшедший дом.

Подступило к горлу утомление крови и имени. Он вызвал в памяти один из концертов Паганини и скрипка в тысяча первый раз наивно и страдальчески выговорила: "Прости..."

 

0:36 23.10.03

 

 

***

От испитой чаши во рту остался тягучий вяжущий вкус неразведенного сиропа.

"Реки живой воды, источники радуги..." - записала она в дневнике обрывок мысли, случайно вспорхнувшей из беспокойного сна души.

Сполох небесного огня отразился в стоячих водах болота. Ночь прорезал тоскливый крик цапли. Прорезал... и замер где-то между холмами, забыв умереть, вычеркнуть себя из мира, остаться в отведенных ему мгновениях.

Дождь медленно и осторожно прошелся по земле, не оставляя следов. Она не обратила на это никакого внимания, потому что сама не умела ходить иначе. Миру не понравилось ее пренебрежение и ей пришлось пить еще одну такую чашу -

она каждый вечер получала по его письму. Она так и не научилась жить без них.

Без них во рту было холодно и дымно.

 

12:06 29.10.03

 

* * *

 

"Я ненавижу сны," - подумала беловолосая инфанта, проснувшись в предрассветные часы. Накинула пеньюар, вышла из покоев, нашла на ощупь дорогу и в Звездной Башне сожгла прикосновением руки то, что нарисовал на стене сумасшедший художник.

Он выполз из темного угла, в который спрятался, почуяв ее приближение. Она обернулась на звук и ударила его по лицу.

- Бестолковая. Тварь, - механически и немного жалко уронила она. - Ненавижу.

- Тебе снились гобелены? - понимающе спросил он, позволяя слезам смыть ее пощечину, вставая с ней наравне.

Она не ответила, но вздрогнула и в ее волосах появилась роза.

- Неважно, - ее голос звучал твердо. - Если ты создашь еще хоть что-нибудь, я убью тебя.

Протянув руку в его вопросительное молчание и взяв из него горсть пепла, она пояснила упрямым деловым тоном:

- Сегодня мне опять снился Друг. И его прикосновение прожигало кожу. До сердца. Даже кость.

- Mea culpa, - с тоской пожал плечами художник. Он уже привык к тому, что здесь любое его творение заряжено предчувствием невообразимого эффекта.

- Вот-вот, - она уже собралась уходить, но на мгновение остановилась в дверях, - учи латынь.

 

21:20 29.10.03

 

 

***

Он прикрутил фитилек керосинового фонарика, в последний раз вдохнув надсадный запах. Наступила темнота, и он сцепил руки под подбородком, не отводя взора от окна. Он никого не ждал, просто за чертой стекла проходил парад неизменности: дождь неумолчно лил пятый год.

Гул голосов в его висках вчера сменился шелестом песка. Пустынного, горячего. И он уже научился бояться закрывать глаза. Потому что каждый раз, как он позволял векам упасть, словно занавесу, ему виделось, как из песка прорастают белые змеи. Глаза их красны и голодны.

"Это моя душа", - мрачно подумал он. И повесил на грудь медицинскую табличку: "Не влезай, убьет".

 

2:47 03.11.03

 

* * *

 

Женщина в черном под густой вуалью двинула первую белую пешку. Будда затянулся табачным вишневым дымом, сделал ход и поставил мат. Его улыбка была обезоруживающей и обеззараживающей. Но она нахмурила лоб и сказала слово. Оно не имело никакого значения. Тогда она поняла, что ей не стоит смотреть в глаза Будды, это столь же бессмысленно, над ним не имеет власти ее светлый сверкающий взгляд.

До этого момента в мире все было совсем иначе. Потому что внутри ее сердца и мозга ежесекундно пересыпался с легким шорохом колотый лед. Отражение его сверкания в ее очах и речах нередко принимали за эрудицию, волю, остроумие и незаурядность.

И впрямь смешно.

 

2:52 03.11.03

 

* * *

 

Маленький принц несмело коснулся кончиками пальцев виска блудницы. На далекой планете пурпурная роза повернула свое лицо к мертвой луне.

Блудница усмехнулась и где-то родилась змея. Небо рассыпалось и звезды обрели четкие очертания.

Принц так и не понял, что надо делать дальше, срок истек и все рассыпалось ворохом старых газет. Стареющая Принцесса подумала, глядя, как плавятся в очередном закате волны воздуха: "Когда я вспомню Истинные Имена всего сущего, я всем все прощу..."

Все корабли во Вселенной сели на мели.

 

2:58 03.11.03

 

 

 

***

Этой весной листва облетала сразу же, как только клейкий налет сходил с нее. Сквозь все улыбки проглядывала жестокость. Половина страны вслух скорбела о растаявшем снеге. Ветер приносил исключительно дурные вести. Люди все более задумывались о "грехе гордыни" и не знали, что вся вина лежит исключительно на Верховной Жрице, уставшей изо всех сил в нечеловеческой радости плясать перед Небом.

Она же молилась в Храме-на-Горе:

- Посади меня на сторожевую цепь в саду Своем, Солнце...

 

15:45 11.11.03

 

* * *

 

Ночь умирала между белых камней, не протягивая к прохожим тени своей воли.

 

15:46 11.11.03

 

* * *

 

Он не отрывал взгляда от окна добрых пять минут, пока не осознал, что его взор прикован взором птицы, сидящей на подоконнике. Тогда он неторопливо разгневался, осторожно, не отводя взора от ее очей, расстегнул кобуру, навел прицел и выстрелил. Птица упала в комнату, вопреки всем расчетам и законам физики.

- Ты как всегда неправ, - разочарованно сказала она человеческим голосом и умерла. Он поморщился. Он никогда не любил убирать, а кому еще заниматься уборкой в доме надменного холостяка.

 

15:49 11.11.03

 

* * *

 

Впервые выйдя к миру, Сын Гор был бесконечно удивлен. Цветущие долы и сверкающие водопады лежали перед ним, аромат непотревоженных цветов плыл по воздуху в бесконечность, касаясь его, оставаясь навек в его волосах, но как никогда ранее он хотел умереть: он знал, что только Смерть уводит за край этого щебечущего прекрасного мира, и знал, что Солнце - только уголь на плаще Неба. Уголь прожег эту легкую голубую ткань, так и должно быть, - и сколько же величественного Огня там, за краем, куда при жизни нет дорог и вестников!.. Недаром, ох нет, недаром право умереть в Народе Гор заслуживалось веками бесконечного искусного труда!..

Сын Гор смотрел за Солнце и знал, что станет великим.

 

15:53 11.11.03

 

* * *

 

Открыв глаза, он стиснул губы, сосредоточился, насколько это позволяло еще полусонное сознание, и по мелким каменьям и кристаллам собрал мозаичную картину окружающего мира. Потолок, покрытый трещинами, лилии в кашпо на стене напротив, окно, занавешенное пурпурными портьерами, скользящие по ковру солнечные лучи, проникшие сквозь щели в занавесях. Приведя свое сознание в состояние покоя, он заложил руки за голову и стал так же собирать мозаику своего сна. Собрав осколки в относительно единое целое, в котором недоставало множества деталей, он недоуменно пожал плечами, встал, накинул халат и нацедил себе в бокал гранатового сока, который неторопливо выпил, цедя сквозь зубы.

Он так и не смог понять, почему последний фрагмент его сна - опаленные солнечным пламенем перья ястреба на серых мшистых валунах - привели его дух и разум в такое смятение.

 

* * *

 

- А что будет, если я позволю себе не вернуться? - насмешливо вздернув маленький носик, спросила она жреца, вызывающе глядя ему в спину.

Жрец не повернулся к ней, он заинтересованно смотрел на людную площадь внизу. Но он услышал ее и сказал в ответ:

- Ничего разумного.

- И все таки? - она играла нитями стеклянных бус, висящими у нее на шее, чтобы не выдать своего беспокойства. В насмешке она находила одну из ипостасей защищенности, доступную ей.

Жрец повернулся к ней, подошел, сострадающе улыбнулся, погладив ее по щеке, и она выронила нити, выломав себе правой рукой пальцы на левой, молча, без единого звука, не меняя выражения лица.

- Мир не рухнет, дитя мое. - ласково, но твердо и не без осуждения сказал он. Она покорно склонила голову:

- Padre, я больше не буду задавать лишних вопросов.

Ветер с улицы принес первый звериный вопль казнимого - несколько минут назад палач поджег костер. Она судорожно вздрогнула, поведя обнаженными плечами. Жрец отошел от нее и отвел взгляд, но она не побежала к окну и тем более - не побежала на площадь... зачем, она никогда не умела действовать.

Она принадлежала к тем редкостным счастливчикам, смысл чьего существования заключается в самом их существовании. А бесконечная обреченность вращению Колеса Сансары - невелика цена...

 

* * *

 

Она любила приходить нему. Он всегда пребывал в этом райском саду, всегда стоял на крутом холмике, глядя в стальное зеркало пруда. Как она любила этот жест! - его голова была чуть склонена набок, к востоку, пальцы правой руки задумчиво касались подбородка, волосы неизменно были заботливо и аккуратно зачесаны назад. Меч его всегда оставался в ножнах, сброшенных к ногам вместе с перевязью. Пыль вечных дорог не осталась на его крылатых сандалиях, а отрешенное лицо было подставлено всем ветрам, словно он желал, чтобы они стерли с его чела все былые заботы и тревоги.

Она подходила и нежно обнимала его, шепча слова любви и покоя. Он никогда не отвергал их, даже не открывая глаз, не зная, не спрашивая ее имени. И она любила, любила его за это. Как и за вечную неизменность его прекрасных и соразмерных черт. Как и за его молчание в ответ на все ее восторженные глупости. Ни один смертный не способен на столь великое терпение. Даже его нагота не смущала ее... было бы странно стыдиться статуи, даже если невольно одушевляешь ее порывами своих чувств и грез.

Недаром ей временами казалось, что порою из под его полуопущенных век на нее вскидывался чуть насмешливый и снисходительно-строгий взгляд.

Она никогда не угощала его своим неизменным мороженым.

 

* * *

 

- Я смертельно больна, - наконец-то сказала она ему после двухдневного тягостного молчания на двоих, затягиваясь ванильным табаком. Из открытого окна дул теплый летний ветер, колокольчики, висящие над ее кроватью, тихо позванивали. Она не поднимала взора от своих матово-бледных рук, покрытых узкими дорожками вен. Они уже казались ей обреченными тлению в огне.

Он сморгнул и отстранился от нее после секундного колебания. Еще несколько секунд помолчав, прислушиваясь к голосам своих страхов и сомнений, как к гулу подземных рек, он вышел из комнаты неожиданно шаркающим шагом.

Она не посмотрела ему вслед, потому что с самого дня их свадьбы не питала никаких иллюзий.

Мраморный молот упал на виноградную гроздь ее сердца, раздавил ее. Она удивилась, докуривая трубку, возникшему внутри нее словосочетанию "звериная ненависть". Оно должно было ее испугать.

 

5:43 14.11.03

 

* * *

 

Впервые ей посчастливилось увидеть ночь с ракурса вселенной. Теперь, когда душа ее навеки осталась в тени отцветших апельсиновых дерев.

Звезды звенели в ее светлых волосах удивительно бездушно. Ее пугало это, как никого другого.

Она предпочла забыть все, заметив, что здесь не имеет никакой власти то, что она знала там. Она оставила себе от прошлого только нить коралловых бус и воспоминание о том, что ее имя значило "Радуга". Конь ее Господина несся в далекие края Его детства, неведомые ей, и не было здесь эха от его копыт.

Забыл разум, но душа пока что продолжала что-то помнить... и она крепче обняла Его за плечи, сидя перед Ним в седле, обняла, забилась под Его плащ, спрятала лицо на груди мертвого смуглого всадника...

 

7:54 15.11.03

 

***

Она повертела в руке звезду, пытаясь ощутить ее сущность, потом, укорив себя за рассеянность, сняла перчатку. Не помогло. Она вздохнула и сняла кожу.

Иссиня-белые разряды, похожие на ток, прорезали ее руку, мелькнули перед глазами хаотическими сполохами. Недоставало конкретики: мешал разум. Как снять с души эту перчатку, она не знала; пришлось ограничиться скальпированием и снятием мозга.

... И она забыла смысл своей жертвы. Вертя в руках звезду, смутно ощущая недостигнутую цель, она наслаждалась ее красотой, как дитя.

 

21:13 21.12.03

 

Эскиз для Мири.

 

Она не видела разницы между звездой и камнем, если звезда - абстракция, а из камня умелыми руками мастера выточена прекрасная и соразмерная фигура античного юноши-бога.

Она умела листать пергаментные страницы так, что терялась в образах и шорохах, закрывала глаза - и чувствовала небо под своими пальцами.

Она могла отзываться легким немного ледяным звоном - на слово "люблю" из ниоткуда. Даже если это было слово... слово, одно только слово.

И заставляла себя пренебрегать пренебрежением. В конце-концов, можно прощать все и вся тем, у кого звезды  расплавились в крови. Они уже неземные. И сим несвободны от себя самих. Если им не прощать, они же не выживут здесь и мир обеднеет... сам не заметив того.

В конце-концов, зачем встречи, когда есть - книги. Еще немного подождать, каля металл над огнем, и дружбу можно будет превратить в науку, душа позволит. Душа все позволяет, когда раскалена.

.

... И она снова набирает телефонный номер. Снова слышит в трубке голос... автоответчика, иначе и не могло бы быть. И снова не злится.

Но и не смеется. Она устала смеяться в ответ на зло.

 

19:24 09.01.04

 

 

I.

 

Она повертела в пальцах одну из палочек-хаси и улыбнулась - странной улыбкой чибиса. Потом взглянула мне поверх головы и улыбнулась снова.

- Кто ты? - повторил я, оглядываясь. За моей спиной все оставалось, как было.

- Исида, - просто сказала она и я понял, что ее лицо не набелено и ее глаза не удлинены тушью.

 

II.

 

Я смотрел в огонь моего костра, временами переводя взгляд на свои руки. Следы мошкариных укусов меня странным образом раздражали.

И я совсем не смотрел на Принцессу. Она была совершенна, но в ней меня раздражало все: и белое бальное платье - в ночном лесу, и тонкость ухоженных рук, и неумелая скупость движений, когда она ела виноград, в упор не глядя на меня. И азиатская узость ее глаз, очень уместная на этом лице - почему-то тоже.

И я не боялся ее.

 

 

Звездные стразы рассыпались по бархатному плащу вселенной, сияя и переливаясь. Она взяла одну из них в руки, повертела в невозможно тонких пальцах и внезапно улыбнувшись, выронила ее обратно -

- Обожглась, - полуобернувшись к сероглазому черноволосому творцу, пояснила она, таким тоном, словно она соблюла какой-то вселенский закон, на самом деле, не сразу догадавшись, что звезды - сгустки газа и плазмы, и должны обжигать.

Он положил ей сзади руки на плечи, словно защищая и успокаивая. Но смотрел он поверх нее, на бесконечное мерцание вселенной, счастливым взором сотворившего невозможное.

- Пожалуйста, - тихо сказала она, уже не оборачиваясь, - пусть сегодня ночью будет дождь, а не твои слезы...

 

7:57 14.10.03

 

 

***

Снежный буран неожиданно вырвался на просторы вселенной, девять раз замкнул

белое кольцо вокруг солнца и распался на атомы. Стало темно, а потом

наступила весна.

Растаяли сугробы и земля, пропитанная влагой, была готова к дарованию жизни,

а воздух звенел птичьими трелями, переполненными инстинктивным необъясненным

восторгом.

И плющ - упрямо тянулся к солнцу, силясь расцвести. Несмотря на полную

обреченность своих попыток - зерна упали в благодатную почву в неудачном

месте, где не было ни деревьев, ни стен. Но он все тянулся к солнцу,

цепляясь своими побегами за прозрачный воздух, напоенный птичьим звоном, не

теряя надежды. Он не мог ее потерять. Он никогда ее не имел. Растениям не

полагается...

Солнце тоже потихонечку размораживалось.

 

13.10.2003

 

* * *

 

Она молчала, глядя в сонную медленно текущую воду.  По ее лицу текли слезы.

Бессмысленные и прозрачные. Взгляд ее был ясен, как никогда, блуждая в иных

тенях.

Налетел ветер и изогнул зонтик назад, в сторону востока. Она очнулась от

наваждения, передернула плечами и отряхнула в воду пепел с руки.

... Мертвец в небе вздрогнул.

 

7.10.2003

 

***

Неяркий бессолнечный рассвет, наступивший вслед за ночью любви, был подобен протрезвению. Он сел на ложе, обхватив руками колени.

По комнате плыл бесконечный запах роз. Этим запахом она прочнее вошла в его плоть, чем чем-либо еще.

Он вспоминал ночную темноту, горячку-на-двоих, узкие суетливые руки и маленькие острые зубки хорька в полуоткрытом рту. Удивлялся, в какой безразличной и одновременно радостной покорностью она переступила порог, отделяющий женщину от девственницы.

Ныне ее руки обнимали белую накрахмаленную подушку, как ветви плюща - стену. Она спала громко и глубоко.

И он подумал, что все это не отвращает его от нее. Как и то, что у нее лицо в шахматную клетку...

 

9:18 16.10.03

 

* * *

 

Солнечный блик скользнул по смуглой щеке, не потревожив покоя, немного задержался на накрахмаленой подушке и метнулся на стену - быстро, неуловимо. Если бы стояла задача рассечь его мечом на определенном сколе мгновений, она была бы по силам только настоящему мастеру, с реакцией, тренированной годами упражнений и медитаций.

Женщина подняла голову и стала заинтересованно наблюдать за его блужданиями по комнате - зеркало, ваза, музыкальный центр, окно, шкаф... пока он случайно не исчез. Так же неожиданно и быстро, как скользил с места на место. Тогда она встала, накинула шелковый японский халат и заколола волосы, неотрывно глядя в окно расфокусированным взором.

Мужчина, первым заметивший этот блик, так и не пошевелился ни разу. Даже его взгляд оставался неподвижным, хоть и отмечал по привычке движения луча и своей женщины.

Она почему-то была уверена, что он снова спит с открытыми глазами.

 

11:25 18.10.03