- "Наверно... в следующей жизни, когда я стану кошкой... уууу", - подпевал Игорь эстрадной звёздочке, делящейся откровениями на волне одного из любимых радио.
   Настроение было прекрасным. Под стать природе и погоде за стеклом машины. Солнечный день, сверкающий чистый снег, слепящий лучиками света, словно это была не кристаллизовавшаяся вода, а горы бриллиантов. Голубое небо, пугающее своей глубиной, быстрый полёт воробьёв и крошечные облачка пара в прозрачном воздухе. Игорь смеялся и не пытался себя сдерживать. "Мороз и солнце, день чудесный, чего-то там мой друг прелестный", - попытался продекламировать он. - Да, давненько что-то не получалось вырваться из оков цивилизации. Совсем забыл, как прекрасно за городом зимой".
   Цепи на колёсах негромко цокали, когда его "девяносто девятая" выезжала на свободный от снега асфальт. Печка работала вовсю, но всё равно в салоне было не жарко - за стеклом стоял мороз, больше десяти градусов.
  
  - Готовь сани летом, - три часа назад сказал Игорю менеджер по снабжению, - слышал такую пословицу? Конечно, слышал... Ты человек у нас новый, и, я полагаю, знаешь уже секрет успеха фирмы? - он испытывающе посмотрел на Игоря.
  - Качество продукции, - неуверенно промямлил молодой снабженец.
  - Именно, - менеджер выпустил струю сигарного дыма. - А знаешь, почему наша обувь и одежда по качеству превосходит все европейские аналоги?
  - Мы изготовляем продукцию штучно... по заказу... народные технологии... рецепты, - Игорь мучительно пытался вспомнить всё то, чем ему пичкали мозги полтора часа другие, более опытные снабженцы.
  - Ладно, не напрягайся, - менеджер усмехался, вспомнив себя в точно такой же ситуации, когда сам был рядовым снабженцем, а нынешний директор - ведущим менеджером. - Действительно, успех нашего предприятия заключается в эксклюзивности и оригинальности изделий. И изготовляем мы их по народным технологиям из материала, полученного по народным же рецептам. Потому зимние сапоги жена премьер-министра заказывает у нас. На приёмах ходит в туфлях из Италии, а до приёмов едет в наших сапогах... Ну так вот. Материал для наших изделий, как ты знаешь, самый лучший именно натуральный, то есть шкуры для изготовления кожи приобретаются у местного населения. Не у всех, лишь у избранных фермеров. Со всеми у нас заключены контракты на год. И каждый год индивидуальные контракты возобновляются или нет, в зависимости от качества поставляемого материала... Чёрт, что-то я как на лекции. В общем, Игорь, в твою обязанность входит навестить одного нашего поставщика, с которым мы сотрудничаем уже давно. Шкуры у Майстрюка отменные. Наши мастера до сих пор в догадках - как он таких кабанов умудряется растить, с диких вепрей снимает, что ли? Зато, - он заговорщически подмигнул молодому сотруднику, - кожаное бельё из этого странного материала идёт нарасхват. Дамочки аж пищат... Живёт он, правда, далеко в глубинке. Ну, так у тебя целый день впереди... Задание лёгкое, раз плюнуть. Вопросы есть?
  - Нет! - Игорь получал своё первое задание на фирме и готов был отправляться хоть к чёрту на Кулички.
  - Бумаги и адрес получишь в бухгалтерии. И карту. А чего ты удивляешься? Ферму его только с компасом отыскать можно... Шутка. Осенью и весной вообще не пробраться... Машина-то у тебя хорошая?
  - Ну-у...
  - Транспортные расходы оплачиваются. Свободен.
   Это было первое серьёзное задание для Игоря, потому он взялся за его исполнение тотчас же, успел лишь цепи на колёса одеть. Судя по ксерокопии кем-то нарисованной карты, ферма Майстрюка была в пяти километрах от второстепенной дороги, которая в свою очередь была тупиковой веткой какого-то безвестного лесозаготовительного предприятия, которая в свою очередь... В общем, та ещё глушь. Единственным названием, к которому можно было привязаться, был хутор, от которого в настоящее время только название и осталось.
  
   Солнце уже коснулось горизонта, когда Игорь по дорожному знаку прочитал название того самого хутора. Жестяная выщербленная пластина дорожного знака колыхалась под порывами ветра и, жалобно скрипя, билась о железобетон накренившегося столба. Лишь эти удары да шум ветра, бросавшего снежинки в стёкла машины, были слышны в морозном воздухе. Радио принимало только коротковолновую турецкую и английскую белиберду, так что Игорь его выключил.
   Где-то за хутором, судя по карте, была дорога, ведущая к той транспортной ветке, от которой... Ох и глухомань! Как только Константин Пафнутьевич смог отыскать этого фермера? Игорь представил, как элегантная Alfa-Romeo менеджера пробирается через снежные заносы... застревает... как его начальник пытается вырваться из плена непогоды. Н-да, а ведь его ВАЗ не внедорожник. Что будет, если машина застрянет? До ближайшего села - двадцать километров, а в совсем не зимних туфлях и плаще далеко не пройдёшь. Замёрзнуть можно. Нет, всё-таки надо было заехать домой, переодеться. "Готовь сани зимой", помнишь? Или как в отделе говорят: "Хорошая мысля приходит опосля".
   Коротко взрыкнув, машина поехала вдоль молчаливых домов заброшенного хутора. Заколоченные горбылями окна; двери, висящие на одной петле, колыхающиеся от ветра; повалившиеся заборы - всё это действовало угнетающе. Вспомнились покинутые двухэтажки в родном городе, где он ещё пацаном с компанией играли в "войнушки". Бывало, заигрывались допоздна, и в темноте эти дома пробуждались от дневного сна - ведь жили они только ночью. Тогда казалось, что стены смотрят на тебя глазами живших здесь раньше. Просыпались звуки, стоны сменялись вздохами, скрипы - бормотаниями. За ноги цеплялись обломки, из полов вырастали руки привидений, тянулись к живому. Бр-р-р. Игоря передёрнуло от некстати вспомнившихся детских страхов. А та ночь в подвале, когда его наказали.
   Стоп! Смотри, какие красивые облака в свете закатного солнца, смотри, как голубеют снега. Только НЕ вспоминай!
   Игорь чуть вжал педаль газа, машина набрала скорость. Дома за стеклом слились в единую чёрную массу. Их жуткие глаза, источавшие угрозу, теперь лишь злобно смотрели вслед, чёрные зевы дверей раскрывались в немом крике отчаяния - добыча ушла!
   Чёрт! Так разогнался, что пролетел дорогу. Цепи проскрежетали по ледяному насту, снежная крошка, поднятая тормозящей машиной, медленно оседала. В красноватом свете солнца казалось, что машину облепляет кровавая пелена. Или эта пелена была в его глазах? Игорь медленно поднял к лицу руки. Они подрагивали.
   Что это было? Почти забытые воспоминания, непонятный приступ страха, да что там страха - ужаса! Может быть, потому, что вокруг - ни души? Заброшенное жильё, пугающее своей пустотой, скрывающее в себе что-то... кого-то, заполняющего эту пустоту. Люди ушли отсюда. Оставили свои страхи, горе и беды - и ушли. А домам одиноко, они лишились хозяев, так кому им отдать всю эту злобу? И вот появляюсь я. И они... Ну, хватит! Хватит придумывать оправдания своему страху. Просто признайся себе, что всё намного проще - боишься заброшенности, одиночества и глухомани. Ты ведь только поэтому и уехал из провинции в областной центр, правильно? От разваливающихся заброшенных домов, от детства с отцом-алкоголиком и сломленной жизнью матерью. От отрочества, наполненного хлопками пневматической винтовки, украденной из районного тира. От предсмертных мяуканий бродячих кошек и звона разбитых окон, в которые ты стрелял из этой воздушки. От юности с бессмысленными драками в клубе и поджогами развалин. От пугающего будущего. И всё, что видишь сейчас - это призрак прошлого.
   Так что прочь отсюда, быстрее прочь!
   Игорь решительно развернул машину и въехал на дорогу, выделяющуюся серой лентой на белом снегу. Машина виляла, её заносило, но всё же она продиралась сквозь снежные заносы. Следы протекторов и цепей быстро заносило позёмкой. Немой хутор медленно, но неотвратимо уменьшался в размерах, пока вовсе не исчез за холмом.
  
   Игорь не глядя вставил в CD диск. Из колонок полилась попса, которую он врубал обычно, когда коротал вечер с очередной девушкой. Нормально. Покатит. "...А я сижу в Пе-жо-в-Пе-жо-пе!" - подпевал Игорь. Настроение его улучшилось. До фермы Майстрюка оставалось совсем немного - он уже ехал по той самой заброшенной ветке леспромхоза или как там его. Почти совсем стемнело, хотя на циферблате было всего полчетвертого дня. "Ничего, доберусь до фермы к пяти, улажу все дела, а в десять буду дома, - лениво размышлял снабженец. - Главное, не застрять нигде, тьфу-тьфу-тьфу".
   Через двадцать минут он стоял у небольшой рощицы, возле которой в сторону от дороги отходила то ли широкая тропа, то ли грунтовка, кое-где почти полностью заваленная снегом. Игорь долго рассматривал "карту", потом вырулил машину так, чтобы свет от зажженных фар падал на ответвляющуюся дорогу. И заметил наст с чётко выделяющимися полозьями от снежных саней. Совсем недавно здесь проезжали, позёмкой ещё не успело замести следы. Удача!
   Снабженец вышел из машины, проверил твёрдость наста. Нормально. Снега по щиколотку. Проехать можно. Наносы, правда, есть, но тут уж только на "авось" и на машину полагаться можно. Рискнём? Где наша не пропадала!?
   Стряхнув успевший налипнуть на плащ снег и, помассировав продрогшие ноги, Игорь решительно нажал на педаль газа. Музыку погромче, внимание поострее, сигаретку в зубы - и вперёд! Да раз плюнуть!
   Почти стемнело. Горизонт выделялся лишь тонкой полоской зашедшего солнца, да облака кое-где ещё ловили свет невидимого уже светила. На темно-синем, почти чёрном небосводе высеяло звёздами, полная Луна вставала над чернеющими деревьями.
   Медленно ползли цифры на счётчике километража. Один, два... четыре. До предполагаемой фермы Майстрюка оставался километр или чуть больше. Но дорога превратилась в сущий кошмар автолюбителя: сугробы были настолько велики, что приходилось их таранить, чтобы продвинуться ещё на пару метров. Двигатель натужно ревел, по днищу скребся лёд, сугробы по краям дороги, бывало, доходили до середины окон. Машина словно по камням ехала - переваливалась с одного боку на другой. И вот настал такой момент, когда, ткнувшись радиатором в очередной сугроб, его ВАЗ всхлипнул пару раз, но не продвинулся и на метр. Игорь сдал назад, попытался пробить с разгону - и это не вышло. Сунулся вправо, влево, но там были наносы не меньше переднего.
   "Ну всё, приехали, - Игорь зло надавил на клаксон, словно это сдвинуло бы машину с места - Что же теперь, разворачиваться и ехать назад? В каком-то километре от цели, к которой добирался долгие пять часов?.. Твою мать, а?! Нет, так дело не пойдёт. Вот что я сделаю - дойду по следу до фермы и попрошу помочь мне дотащить машину до их жилища, улажу все дела и опять же попрошу помочь добраться до шоссе. Думаю, не откажет мне этот фермер. Не прохожий ведь какой-то, а представитель фирмы, с которой Майстрюк бизнес ведёт. Раз у него как минимум сани есть, то вытащить машину будет несложно. А? Нормально? Нормально. Только сколько же до него тащиться? Эти километры что, кто-то мерил? Сказали - пять, так может не "пять", а "пять-десять". Н-да, а туфли-то на тебе стильные, но совсем не зимние. И плащик. От почти пятнадцатиградусного мороза не спасёт. Уши, во всяком случае, точно отпадут... Ладно, хватит. Или назад - или вперёд. Покурим, пойдём. Подумаешь, "лёгкое задание", "раз плюнуть"!
  
   "Чёрт! Холодно-то как. Зачем закрывать машину, вокруг ни души! - разговаривал он сам с собой - Инстинкты чёртовы, теряешь драгоценное тепло. И так напялил на себя чехол от кресла. А пальцы уже немеют. Вперёд, вперёд. Чёрт, по колено. Прощайте, туфли мои, придётся стоимость вашу на "транспортные расходы" списать. И здоровье прощай. Уже зуб на зуб не попадает. Чай обжигающий с мёдом и лимоном. А лучше - самогончику стакан. И в валенки. И на печку. Уж печка-то у них должна быть?!"
   Дорога петляла, то взлетала на очередной холм, то проваливалась в ложбину. С одного края тянулась не то широкая посадка, не то лес, с другой - чистое поле. От чёрных деревьев веяло угрозой.
   "Интересно, тут волки водятся? - Игорь оглянулся по сторонам. - А то с собой ничего, только этот контракт чёртов. Сколько я уже топаю?"
   И только он это подумал, как впереди замаячил огонёк. На вершине холма чёрным силуэтом на фоне звёздного неба и серовато-синего снега выделялось большое здание. Двух, а скорее трёхэтажная усадьба, какая-то вышка: не то водогонка, не то наблюдательная башня, крыши небольших строений. И вокруг - высокий забор. В окне усадьбы светилось одно окно. Скорее, от свечи - свет был слишком тусклый, да и проводов что-то не заметно.
   "Ну, слава Богу, дошёл. А то ног уже почти не чувствую. И рук. - Он подул на скрюченные от холода пальцы. - И головы. Вообще чудом ещё конечности переставляю. Быстрее, быстрее в тепло!"
   Игорь, ежесекундно оскальзываясь и спотыкаясь, взбирался на этот последний холм к забору. Шёл уже напролом, свернув с колеи, лишь бы быстрее. Дошёл.
  - Хозяева! - хриплым голосом крикнул Игорь. - Майстрюк! - с трудом вспомнил имя-отчество. - Свен Ружинович! Откройте!
   Он, как ему показалось, сильно ударил по забору. Но тот даже не ответил ему гулом, а руку отшвырнуло. "У них что, забор из бетона?" - подумал снабженец. Ударил ещё, ещё раз. Тщетно. Глухо, как в танке. Надо искать калитку. Игорь, с трудом переставляя ноги, цепляясь за заледеневший забор, побрёл по периметру. Пару раз его рука за что-то цеплялась, словно снаружи висели какие-то связки, скрещённые палки, мишура какая-то. Пытался рассмотреть, но было слишком темно. И холодно, так что тратить теперь уже драгоценные секунды на "осмотр достопримечательностей" посчитал излишней роскошью. Забор шёл вкруговую. Наконец Игорь вышел на освещённую сторону. А когда вновь взглянул на ограду, отшатнулся и чуть не упал в снег. Весь забор, сделанный из цельных брёвен, был увешан распятиями, связками каких-то трав, черепами животных. В свете полной Луны, закрываемой иногда на миг быстро проплывающими облаками, казалось, что черепа шевелятся, пытаясь слезть с крюков, на которые были насажены. Колеблемые ветром смёрзшиеся пучки травы и деревянные распятия гулко ударяли о брёвна.
   "Чёрт побери, уж не набрёл ли я на древнюю молельню? Или на секту каких-то шизанутых фанатиков? Или ты здесь и живёшь, Майстрюк? Нет, господа-товарищи, я убираюсь отсюда. Ну его к черту, это "лёгкое задание", - но не успел он сделать и шага, как скрипнула дверь в доме - и наружу с гавканьем и воем вырвалась собаки. Они учуяли чужака, и через секунду по ту сторону забора рычала и лаяла вся свора.
  - Кто там? - испуганно прокричали с крыльца.
   Игорь мешкал, он не успел додумать, бежать ему или всё же подойти к близкой уже калитке и рассказать, кто он и зачем здесь, как за забором послышалась возня, лязг железа, испуганный женский крик. "Тут что, бандиты - частые гости?" - подумал снабженец, но ноги по инерции уже вывели его к крыльцу.
  - Извините ради Бога, я ищу ферму Майстрюка Свена Ружиновича, - крикнул он. - Моя машина...
  - Убирайся! - закричали изнутри. Голос был исполнен непонятной злобы и даже страха. - Убирайся, а то стрелять буду!
  - ... застряла, а я, - до Игоря ещё не дошёл смысл последней фразы. Мороз и усталость привели его в заторможенное состояние, - пешком дошёл. Я представитель фирмы... что вы сказали?
   За забором слышалась какая-то возня, еле различимые слова, обрывки фраз, лай собак.
  - Марек, неси дробовик! Тато, не трогай его, это человек! Убирайся, чужинец! Назад, в свою тьму убирайся! Тато, он Бога поминал, он живой, он настоящий. Пусти меня, дочка, Тимка, угости его серебром.
   Игорю стало страшно. Что там происходит? О ком они говорят? Что значит, "он живой"? А какой ещё? Чёрт, надо уносить отсюда ноги! Он успел лишь шаг сделать от забора - и это спасло ему жизнь. В тонкую то ли бойницу, то ли щель просунули рогатину со сверкающими в лунном свете наконечниками, ударили. Игорь чудом успел отпрыгнуть, а то лежал бы сейчас на снегу с распоротым животом. Да они всерьёз хотят его убить! Ничего себе "раз плюнуть"! Прочь отсюда, быстрее, а то Марек ещё дробовик принесёт или собак спустят.
  - Уходите! - крикнула невидимая женщина. - Быстрее уходите, а то поздно будет! Они скоро придут!
   Игорь не заставил просить себя дважды. За забором ругались и кричали, собаки рвались наружу, а над острозаточенными брёвнами появились факелы. Снабженец кубарем скатился с холма, чехол от кресла слетел, за пазуху набилось снега, запорошило лицо. Сердце бухало в груди, получившие заряд адреналина ноги несли его по полю, словно бежал он не по снегу, а по асфальту. Каждую секунду ожидая выстрела, Игорь ухитрялся ещё и вилять из стороны в сторону. Поскальзывался, падал и вновь вскакивал на ноги. Прочь, прочь!
   Мысли крутились у него в голове снежным вихрем. "Да что же это происходит? Какого хрена они пытались меня убить? Я что, бандит какой-то? Они ведь и не слушали меня. Что за хрень такая?! Ох, и вставлю я менеджеру по первое число! "Простенькое задание"! Х-ха!"
   Очнулся он только тогда, когда выбрел на колею и заметил свои почти засыпанные снегом следы, которые оставил каких-то двадцать минут тому назад. Горячка проходила, и всё больше давал знать о себе мороз. Игоря трясло, он шмыгал носом, кашлял. "Не хватало ещё пневмонию подхватить".
   На негнущихся ногах он вышел к своей машине. "Быстрее внутрь, да печку на всю мощность!.. Проклятые ключи, проклятый замок, проклятый день!.. Ну, наконец-то".
   Игорь дрожал, пальцы еле двигались, ему с трудом и не с первого раза удалось завести машину. Прохлада салона сменилась сомнительным теплом, но для продрогшего снабженца температура в десять градусов тепла была намного жарче июльского солнцепёка.
   "Ну его в задницу, этого Майстрюка! К чёрту это "лёгкое задание"! Сейчас прогрею машину, и сам прогреюсь - и назад. Да чего там ждать! Сейчас же!"
   Но машина и не думала трогаться с места. Даже колёса не крутились. Напрасно ревел двигатель, напрасно Игорь жал на педаль газа - машина стояла как вкопанная. Не хотелось вновь вылезать наружу, а пришлось. Колёса словно срослись с дорогой. Измочаленный цепями наст облепил протекторы и смёрзся так, что только ломом теперь и можно было его сбить. Час от часу не легче! Игорь выматерился, облегчив душу. Ладно, сделаем. В багажнике фомка есть, так что всё решаемо. Раз плюнуть! Но - через полчаса. Надо отогреться.
   В салоне он закурил чуть влажную сигарету, откинулся на сиденье. Фары не включал, CD молчал. Не до музыки сейчас. Грелся.
   Было тихо, лишь ветер швырялся иногда в стекло снежинками, да тихо урчал двигатель автомобиля. Игорь дрожал, и теперь было не понятно - от чего больше. То ли от холода, то ли от внутреннего жара. Простыл. Перенервничал. В отчаянном положении. Сейчас бы чаю горяченького... Или в баньку...
  
   Вдруг ему показалось, что у недалёкой кромки леса мелькнул огонёк. Раз, другой. Словно кто-то шёл сюда с фонарём или факелом. Хотя, нет. Это не живой свет, не свет огня. Скорее, это похоже на салатовую неоновую трубку, но откуда здесь неон? Если бы не зима, можно было подумать, что в банку посадили десяток светлячков - освещать дорогу идущему. Огонёк мелькал среди деревьев, то взлетал вверх на двух-трёхметровую высоту, то опускался чуть ли не до земли. Что-то ищут? Или "кого-то".
   "Да что же ты сидишь пнём?! Там люди проходят, а ты сидишь! Помощь, я спасён!"
   Игорь не успел подумать, что это могут быть Майстрюки, которые ищут того, кто "должен убираться во тьму", то есть его. Или те, кого, в самом деле, боялись фермеры. Он просто выскочил из машины и закричал:
  - Эй! Э-э-эй! Сюда! Помогите! Сюда! - он запрыгал, замахал руками. Огонёк дрогнул, остановился. Затем нерешительно поплыл к нему.
  - Я здесь! У меня машина застряла, помогите сдвинуть! - хрипло крикнул Игорь.
   Огонёк приближался. Казалось, человек, державший его, то ли слишком много выпил, то ли намеренно идёт к нему странным зигзагом. Вправо-вниз, вверх-влево, словно к нему плыла лента Мёбиуса.
   Вдруг Игорь заметил ещё один огонёк... и ещё. И ещё два... десять... много! Они появлялись из леса, возникали среди поля, появлялись на вершине холма. И, помедлив чуть, так же раскачиваясь, направлялись к нему. Игорь оглянулся вокруг. Огоньки приближались к нему со всех сторон. Луна скрылась за облаками, звёздный свет почти не пробивался, а по земле стелился невесть откуда взявшийся туман, в котором сотнями уже роились зеленоватые огоньки, всё ближе и ближе.
  - Помогите, - прошептал по инерции Игорь. - Машина застря... Мамочка моя.
   Ему стало страшно. Очень. Жутко. Он не понимал, что происходит, одно лишь знал наверняка - это НЕ люди. И к нему они приближаются не для того, чтобы помочь вытащить машину из ледяного плена. В голове было пусто, билась всего одна мысль: "Конец. Сожрут. Конец. Сож..."
   Зеленоватое дымчатое марево придвигалось со скоростью пешехода, неотвратимо, необъяснимо. И вместе с ней, словно воздух от лавины, накатывал страх. Он заползал в свободную от мыслей голову, вгрызался в мозг, полз по позвоночнику, пеленал. Игорь не мог отвести взгляд от придвигающихся уже сплошной стеной зыбких теней. В голову лез шёпот, приглушённые неразборчивые крики, вопли, словно отдалённые расстоянием. Лязг железа перемежался сухим треском, хруст - шипением, хлопки - шелестом.
   Жуткая какофония звуков звучала в его голове всё громче и громче. Игорь хотел зажать уши, но не смог поднять рук. Он пробовал отвести взгляд от приближающейся серо-зелёной стены, но его глаза словно примёрзли к одному месту. Пытался крикнуть, но крик застрял в горле.
   А тени всё приближались. Из марева стали проглядываться фигуры. И стали слышны их шаги! Сначала - как едва различимый в общем гуле звуков мерный хруст. Затем в этом хрусте стали тонуть остальные звуки, пока, наконец, громогласный слаженный топот не заглушил их все.
   Топ! "Боже мой, Господи Иисусе Христе, помоги и спаси!"
   ТОП!! "Мамочка родная, спаси-и-и..."
   ТОП!!! "Они меня сожрут, эти твари меня сожрут, эта нечисть меня сожрёт!!!"
   Игорь, наконец, смог оторвать глаза от приближающейся смерти. Ноги не держали, он со всхлипом упал на колени и дрожащими руками закрыл голову. "Только не больно. Только быстро. Я вас прошу, кто бы вы ни были, пощадите! Я... я не хотел вам мешать. Я не знал. Откуда мне... Не убивайте! Я ещё жить хочу. Господи, КАК я хочу жить!"
   Не сразу до него дошло, что вокруг - тишина, и в голове у него - тишина. Они... оно... ушло? Игорь медленно опустил руки. Медленно поднял голову. Медленно открыл глаза.
   И встретился взглядом с призраком.
   В десяти шагах от него стеной стояли призраки. Нет, мертвецы! Мертвецы со светящимися глазницами. Сотни, а может и тысячи. Ноги их скрывались в дымчатой пелене, фигуры расплывались, истлевшая одежда обрывками свисала с плеч, сквозь прорехи просвечивали гнилые кости. На некоторых были обрывки ремней, на головах куполообразные шапки, в руках некоторые держали смутно знакомые железки.
   Глаза. Они все смотрели на него, ВНУТРЬ его. Каждый взгляд, словно игла, каждый колет. Сотни, тысячи игл! Боже, как больно!
  - Что... что я... вам нужно? - у Игоря заплетался язык, от ужаса происходящего он не понимал, что говорит и зачем.
   Из пустых глазниц костяка на него накатывала волной смертельная тоска вкупе с безысходностью и усталостью. Значит, вот как чувствуют себя после смерти.
   "Я не хочу!" - билось у Игоря в голове, но любая мысль тонула в вязком мёртвом чувстве. Он погибал. Мёртвые высасывали из него жизнь. Каждый взгляд - по капле. А если взглядов - десятки сотен?
  - Прочь! - Игорь встал на ноги. - Идите прочь! Я не хочу, уйдите. Я не пойду за вами, - слова словно выкрикивал не он. Кто-то второй. Он, этот второй, заставил подняться ноги, он закрывал глаза рукой, но мёртвым это было не помеха - они смотрели сквозь руку.
   Игорь сделал шаг к машине. Его шатало, неимоверная слабость сковывала все члены, голова кружилась. Стена мёртвых то накатывала вплотную, то отпрыгивала на десяток метров. А может, это его так кидало из стороны в сторону? Страх, этот нещадный страх высасывал последние капли сил, когда Игорь грудью стукнулся в раскрытую дверь машины. На последних остатках сознания он ввалился в салон и захлопнул за собой дверь. Рука его упёрлась в клаксон, вторая шарила в поисках ключей, хотя они торчали в замке зажигания.
   А мёртвые словно этого и ждали. Серые, зеленоватые и чёрные тени стеной придвинулись ещё на шаг, и ещё. Ревел клаксон, а в голове шептали мёртвые. Рывками ревел клаксон, а в голове говорили мёртвые. Молчал клаксон, в голове кричали мёртвые.
   Игорь оглянулся. Вокруг машины стояли мертвецы. Стена скелетов, обряженных в полусгнившую одежду, они вдруг протянули к нему руки. Все! Протянули к нему кости. Заскрипели костяшки по металлу, по стеклу. Стук и шелест, шёпот и крики.
   И вдруг.
   "... ррраааа! За Родину! За Стааа... Schonungslos vorgehen! Пленных не брать! Вперёд! Vorwдrts!!! Батюшки, как больно, как печёт, уберите от меня, аааа... Soldaten! Братцы, горим! Вылазь, братцы!.. Ich verwunde! Стреляй его, падлу! Уррраа! Nicht shießen! Nicht shießen! Прощайте, товарищи, умираю, но не сдаюсь!.. Темно, дайте свет, дайте свет, о, мои глаза! Oh, Mein Gott! А-а-а! Помогите, кто-нибудь, на помощь!! Sanitдter, zu Hilfe! А-а-а... ААА!!!"
   Боль, жуткая запредельная боль, безысходность, тоска, СМЕРТЬ - вот что было в этом сонме. Игоря задавило криком, окунуло в грязь, расплющило воем падающей мины, оглушило взрывом. Это его разрывало очередью крупнокалиберного пулемёта, это ему отрывало по локоть руки, давил гусеницами танк, его насаживали на штык и дырявили пулями. И БОЛЬ. Всепожирающая и всепоглощающая, вечная, растянутая на десятки лет, намного, намного хуже телесной. Что по сравнению с ней боль в раненом животе, когда умирать приходится не день и не два и помощи ждать неоткуда?! Что по сравнению с ней боль в полуоторванных ногах, которые клюёт ворон, а сил нет даже рукой махнуть?! Что по сравнению с ней боль в раздавленной груди, когда сам на дне заваленного окопа и знаешь, что никто на помощь не придёт, потому что и некому?! Крохи!
   Эта боль струилась из пустых глазниц мертвецов, скребущих в окна, толпящихся на капоте, облепивших крышу. Она была повсюду, и вся она предназначалась Игорю.
   "Помоги! - приходило вместе с болью. - Hilfe! Ради всего святого, спаси! Rette mich!"
  - Как? Чем? Как я могу вас спасти? Что мне сделать?! Что?! - кричал он, а из глаз лились слёзы ужаса и боли, жалости и отчаяния.
   Спаси! Schmeryhaft! Больно! Hilfe! Помоги! По...хо...ро...ни...
   Крики отчаяния и боли сменились общим воплем безысходности. И это было последней каплей, доконавшей Игоря. Его многострадальные нервы не выдержали - и он провалился в спасительную черноту.
  
   Он лежит на чём-то мягком, укрыт чем-то тёплым. Холодный мокрый снег падает на лицо. Мягкие руки гладят его голову, убирают налипшие волосы. Он хочет оттолкнуть их, но в его руках слабость, во всём теле слабость, словно всю ночь таскал мешки с цементом.
   Игорь с неимоверным трудом открыл глаза. Над головой - серое зимнее небо. Вот появилась разлапистая снежинка, зацепилась за ресницу, машет ручонками, приветствует. Вот появилась красивая, но загрубевшая ладошка, провела мягкой тряпкой по лбу, смахнула налипший снег.
  - А представь, каково нам? - со скрытой болью говорит женщина, на чьих коленях лежит его голова. - Тебе ещё повезло. Ты остался в своём уме. ("Откуда ты знаешь?" - хочет он спросить и не спрашивает. Какой смысл в вопросах? После всего произошедшего и происходящего сейчас он не знает, что ему сейчас больше всего хочется - плакать или смеяться.) А половина наших... не живут уже, а существуют.
  - Кто они? - хрипло спрашивает он.
   Девушка догадывается, о ком спрашивает Игорь. Молчит несколько мгновений.
  - В сорок третьем здесь была большая битва. Русские победили. Но наступление было таким быстрым, что павших не всех придали земле. Что там! Тяжелораненых - и тех бросили. Немцы, русские. Они долго умирали здесь. Днями. Пока их не убивали бродячие псы или боль. Их не отпели, не простили. Забыли... Такое здесь каждый вечер, ночь. Лишь стемнеет - ищут живых. Они покоя хотят, боль утихомирить. Пытались поначалу помочь - они нас с ума сводили. Теперь же только весной и осенью хороним. Как кости выкопаем - хороним. Ещё на одного меньше станет... А ты нам помог. Сильно помог. Смотри, - она приподняла его голову.
   Вокруг его машины высились груды костей. Человеческих. Черепа, грудные клетки, ступни, кисти. Кости валялись даже на крыше. Истлевшие гимнастёрки и чёрные мундиры эсэсовцев, ржавые каски и останки автоматов. Двое молодых, но уже седых усачей аккуратно брали кости и складывали их на подводу. Мальчишка с глазами старика сдерживал прядущую ушами лошадь.
   Игорь чувствовал, что силы потихоньку возвращаются к нему. Он уже смог опереться на руку и взглянуть на собеседницу. Девушка (дочка?) смущённо откинула чёрно-серебристые локоны за спину, посмотрела в глаза ему печально.
  - Ты извини тато. Мы только внутри спасаемся. За ограду они не проходят. Тато троих детишек уже похоронил, мать.
  - Зачем?..
   Она, нахмурившись, отвернулась.
  - Зачем вы всё ещё здесь? Почему не уехали?
  - Дедушка мой где-то тут, отец тато... Мы должны его похоронить.
  - Сумасшедшие! - он застонал, схватился руками за голову, - Боже мой, какие вы все тут сумасшедшие! А пригласить священника, окропить святой водой - нет? Не пробовали?
   Она посмотрела на него так, что все вопросы так и застряли в горле. Конечно, пробовали.
  - Хутор, который ты проезжал. Посёлок лесозаготовщиков. Они пустые. Люди ушли отсюда. Мы остались. Мы должны их похоронить, понимаешь? Просто должны.
   Игорь кивнул. Спорить не хотелось, да и не было повода. Он согласился с её убеждённостью. Он был слабее, не было у него такой силы духа.
  
  - Приезжай летом, - сказал ему Майстрюк, отдавая в руки подписанные бумаги. - Мёдом угощу, кабанчиком жареным, пивом домашним. - Он улыбнулся печальной улыбкой, подумав, что, как и все его нечастые гости, Игорь сплюнет или попросту обматерит. Но у него брови взметнулись вверх, когда услышал:
  - А можно, я лопату с собой возьму? - в глазах парня не было издёвки.Свен, не раз смотревший мёртвым в глазницы, мог это определять.
  - Я дам тебе плуг, - улыбнулся старый мастер. - Сумеешь?
  - Да раз плюнуть! - улыбнулся в ответ Игорь.
  
   Под колёсами шуршал снег, счётчик отмерял километры домой, а Игорь мучительно вспоминал, где же именно погиб его дед в той самой кровавой и "пропавшей без вести" войне. И он твёрдо знал, что, как только сойдут снега, у Майстрюков появится ещё один наёмный работник.
  
  
  
  
   17-19.01.2004г.