Так он называл вещи, украденные у клиентов. Он не считал себя вором, ведь никогда не крал для того, чтобы разжиться лишним добром. Просто таким образом реализовались его представления о справедливости.
     Сегодня все шло к тому, чтобы наказать хозяина квартиры, прихватив из его вещей очередной трофей.
     Один-единственный гад испортил всем удовольствие! Так бы и дал ему в харю! Обычно клиент тихий. Увидит, как ты корчуешь и швыряешь в фургон все, что он любовно пристраивал по квартире годами, и притихнет. Хлопает глазами да втихую валидол жрет. А этот - смотреть не на что! Щуплый очкарик. Книгами, вон, весь пол заложен. Как правило, такому намекнешь в конце, что, мол, надо бы добавить, он и раскошелится молча. Обычно... Но с этим, похоже, еще наплачемся! Да, непруха... С самого утра.
     Утро началось с разбитой стеклянной дверцы хозяйского шкафа. Ну кто мог знать, что она висит на паре винтов, вместо шести?! А этот "надзиратель" сразу: "Надеюсь, это будет единственным ущербом при переезде!"
     Урод! Он что, думает, если всем плешь проедать, так работа быстрее и лучше сделается?!
     Потом он стал всем указывать, как что складывать в фургоне. Мол, нерационально используется пространство. Антон ненавидел таких заказчиков. И остальные ребята из бригады тоже не любили. Это еще вопрос, почему они все время норовили поцарапать полировку мебели о перила на лестнице. Может, если бы их не дергали, они работали осторожнее и аккуратнее. Антиквариата в квартире хозяина было полно! И уйма книг. Все они были упакованы по несколько штук в мешки для мусора, а потом обмотаны скотчем. Ничего не скажешь, так сохраннее для книг, да и компактно. Распихать по углам машины проще. Но сколько набегаешься с такими пачками! Много сразу не возьмешь. Антон попробовал, но скользкие упаковки выпадали из сложенной перед грудью горки и скакали по ступенькам. Одна порвалась, и книги рассыпались. Собирая их, Антон перелистал парочку, но ничего не понял. Речь шла о каких-то вирусах, мутациях и прочей "мистике", причем таким языком, что мозг в трубочку сворачивался!
     Понятно, хозяин - ученая крыса. Он так и выглядел, просто образец безумного ученого: жидкие волосы почти до плеч, пучеглазые очки на носу, бледная кожа, годами не видевшая солнечного света. Сам субтильный и ходит, как лунатик. Про костюмчик вообще лучше молчать! Старый заношенный пиджачок и вытертые добела джинсы, купленные, небось, еще у какого-нибудь фарцовщика в "брежние" времена. Да и черт с ним! За полдня работы обещали полтинник "зеленых" каждому. Совсем неплохо. Вот только, зараза, не предупредили, что будет полдома книг, зато не будет лифта!
     Половину мебели они носили к старушке этажом ниже. Та обрадовано всплескивала руками, встречая в дверях новый предмет меблировки, и суетилась, показывая, что куда ставить. Хозяина она именовала не иначе, как "профессор".
     Профессор бегал по лестнице и подгонял грузчиков. Когда взялись за старый резной шкаф, он встал перед ними и дал историческую справку о том, что во время войны осколок, пробив оконное стекло, попал в венец шкафа и был там оставлен в память о том, как профессор, бывший тогда маленьким мальчиком, избежал смерти. Он показал на белеющий над бровью шрам.
     - Вот так! Чуть в сторону, и я бы тут перед вами не стоял!
     Все посмотрели на венец шкафа. И правда, в нем застрял небольшой темный кусок искореженного металла. Антон потрогал впившийся осколок. Он был острым, как крышка вскрытой консервной банки.
     Когда запихивали шкаф в фургон, пришлось положить его набок. Высокую мебель раньше делали. Ясное дело, ведь потолки тоже были "мама не горюй". И конечно, Антон разорвал бедро об "исторический осколок".
     Профессор сразу раскудахтался:
     - Надо непременно продезинфицировать и заклеить бактерицидным пластырем! Попадет зараза - хорошего мало! Поверьте моему опыту, я всю жизнь с заразой общаюсь!

        Неизвестно, кого он имел ввиду, жену или страну, но Антон отказался. Царапина ерундовая, хоть и кровила изрядно. Придется стирать комбинезон после работы, пока кровь свежая.
     Тут профессор запричитал, что в оставшихся коробках, мол, лабораторное оборудование, и нужно быть особо аккуратным.
     Потом они понесли пианино, тяжелое как черт. Впрочем, понесли - это громко сказано. У них не хватало сил поднять эту гробину, пришлось скатывать ее по ступенькам. Грохот стоял неимоверный, весь дом вздрагивал, а профессор хватался за сердце.
      - Слушайте, а может, кому-нибудь из вас пригодится пианино? На дрова. После этой лестницы его только под топор пускать.
     Антон сплюнул и дал остальным знак остановиться: все-таки он был у них вроде бригадира. Пианино издало звон всеми струнами, теперь окончательно расстроенными. Было похоже, что стонет хор умирающих
     - Ну что вы переживаете из-за ерунды?! Ничего ему не сделается! Раньше крепко делали. Настройщика вызовете - и все дела.
     Антон хлопнул ладонью по крышке пианино, и хор умирающих на миг ожил снова. Профессор замотал головой в стороны, окутавшись облаком из поседевших волос, и умчался вверх, в квартиру. Они потащили пианино дальше.
     После пианино все запросились отдохнуть. Лето выдалось на редкость жаркое и влажное, просто субтропики какие-то. Работать было тяжело, они уже обливались потом. Ветер, поминутно меняющий направление, был горячим и не приносил никакого облегчения.
     Грузчики расселись в фургоне, кто на чем, и закурили. Профессор прибежал опять и встал перед ними, подпрыгивая на месте, как чертик на пружинке.
     - Если все время курить, то мы и к ночи не переедем.
     Ребята молча глядели в стены фургона. Антон выпрыгнул на землю.
     - Профессор, люди не железные. Не беспокойтесь, остались только ваши приборы. Сейчас погрузим.
     Хозяин снова убежал. Глядя ему в спину, Антон подумал: "Ну, все! Надо тебя наказать, тля ученая. Заберу трофей однозначно!"
     Они поднялись в квартиру, и все разошлись по комнатам, собирать коробки. Антон зашел в санузел и осмотрелся. Что выбрать в качестве трофея? Внутри ванны с облупившейся эмалью стояли коробки, на которых черным маркером были нарисованы восклицательные знаки. Маркер лежал на краю ванны. На одной из коробок знаков было аж три штуки. План у Антона сложился моментально. Он выставил из ванны коробку с тремя восклицательными знаками. Потом маркером дорисовал на другой еще два. Взяв выбранную коробку, он вышел из квартиры на лестничную площадку. Там никого не было. Из квартиры доносились очередные инструкции профессора по транспортировке вещей.
     Антон быстро поднялся на этаж выше, огляделся и запихнул коробку в темный угол за мусоропровод.
     Он выглянул из-за поворота лестницы, пропустил своих ребят, несущих что-то вниз, а потом, как ни в чем не бывало, вошел в квартиру. Вынося коробку с тремя восклицательными знаками (два их которых были "его собственной кисти"), он столкнулся с профессором. Тот потряс у Антона перед носом ручонкой и пискнул срывающимся голосом:
     - Поосторожнее с этой коробкой, молодой человек!
     - Конечно!
     В следующий заход он зашел в туалет и снял с шеи толстую золотую цепочку. Это было алиби, на всякий случай, когда он вернется за коробкой.
     При выгрузке на новой квартире Антон торопил народ. Теперь ему было, куда спешить.
     Как он и предполагал, хозяин отказался доплачивать. Заявил, что из-за их медлительности ему придется вдвое больше заплатить водителю фургона.
     - Так что к нему и обращайтесь за добавкой!
     Антон не стал ничего говорить. Его парни и впрямь часто отдыхали, да и поднять тяжелый груз могли с трудом. Они же не профессиональные грузчики. Еще чего! Все - студенты разных институтов, как и сам Антон. Просто подрабатывают. Как-то раз подхалтурили, хозяин взял у Антона номер мобильного, потом посоветовал знакомому взять "эту бригаду", и пошли они от клиента к клиенту "по рукам". А что, неплохая добавка к стипендии... а для кого-то единственная "стипендия". Машина, на которой бригада переезжала вслед за грузом, принадлежала Антону. Это сделало его начальником остальных.

  
     Антон раздал каждому его долю, переоделся в чистую одежду из большой спортивной сумки, потом подвез ребят к метро и дальше, уже один, отправился на старый адрес профессора. По пути он позвонил профессору, давшему три дня назад свой мобильный номер для связи.
     - Здравствуйте еще раз! Я при переезде свою цепочку золотую потерял. Помните, да? Ну вот... Не знаю... Может, еще там. Да, поищу, а вы, если не трудно, на новом адресе поглядите. Спасибо. А какой у вас в старом доме код на двери, не напомните? Понял, спасибо.
     Не зря он учился на психфаке. Во-первых, если теперь его увидит кто-то из старых соседей профессора, то у него есть повод быть в том подъезде, где оставлен трофей. Во-вторых, обнаружив пропажу коробки, профессор подумает на кого угодно, только не на него, потому что Антон теперь воспринимается как "пострадавший".
     Так и есть, старушенция, которой досталась часть профессорской мебели, мела лестницу.
     - Цепочку потерял. - Улыбнулся ей Антон, и она сочувственно покачала головой.
     - Здесь я не видела. Может, выше?
     - Сейчас посмотрю.
     Он поднялся к тайнику. Коробка была на месте. Он погрузил ее в свою сумку, достал из кармана цепочку и спустился вниз. По дороге он потряс цепочкой перед носом старухи.
     - Нашел!
     Есть! Есть трофей! Поделом этому научному хмырю! Теперь домой, смотреть, что там!
     Он брал трофеи редко, только если заказчики очень его доставали. Но Антон обожал ощущение сочащегося, казалось, из пор адреналина, когда приходилось прятать трофей. И чувство неизвестности, когда вскрываешь коробку с неведомым содержимым. А, придумывая каждый раз заранее схему алиби, он чувствовал себя гением аферизма. Например, фокус с цепочкой можно будет использовать не скоро. Заказчики, рекомендуя рабочих знакомым, наверняка рассказывают о деталях переезда. По опыту Антон знал, что клиенты крайне редко устраивают разбирательства по поводу пропавших вещей. И, что особенно странно, часто думают, что вещи “сами потерялись” или были украдены из машины случайными прохожими. Наверное, они так считают потому, что грузчики, вроде, все время у них на глазах. Да и куда спрячешь объемистую коробку груза? Не за пазуху же! Никому не приходит в голову, что для сокрытия украденного можно продумать ПЛАН в ходе погрузки.
     В первый раз Антон спрятал трофей попросту в багажник машины. Потом решил, что это рискованно. И стал каждый раз, по возможности, подбирать варианты тайников. Иногда он заранее приезжал на место погрузки. Клиентам говорил практически правду: надо спланировать подъезд и погрузку. На заказчиков такой подход производил самое благоприятное впечатление.
     Но если клиент вел себя хорошо, Антон никогда не брал трофея! Он же не вор!
     Коллеги по бригаде вызывали в нем почти жалость. Для них работа была простым перетаскиванием тяжестей. Неудивительно, что он был их начальником.

  
     Скоро Антон, с трофеем в спортивной сумке на плече, уже поднимался домой в лифте "высотки" на юго-западе города.
     Дома он водрузил коробку на письменный стол. Три восклицательных знака словно были адресованы лично ему. С бьющимся сердцем он открыл перочинный нож и взрезал скотч на крышке. Потом отложил нож и замер. Ему хотелось потянуть удовольствие.
     Антон приготовил кофе в чудесной немецкой кофеварке (еще одном трофее). Потягивая ароматный эспрессо, он рассматривал коробку. Она была небольшой, вроде упаковки от утюга. Но как над ней трясся профессор! Чем меньше коробка, тем ценнее содержимое. Так, по логике, должно было оказаться. Антон представил, что, возможно, в ту же минуту профессор так же вскрывает на столе коробку с тремя восклицательными знаками. Он наверняка припишет пропажу собственной рассеянности. Обнаружит, что в коробке не то, что ожидалось, и подумает, что сам что-нибудь напутал.
     Поставив на стол пустую чашку, Антон встал и аккуратно раскрыл коробку. В нее был вставлен стальной кофр. Щелкнув никелированными замками, Антон открыл крышку. На него пахнуло холодом. Переносной холодильник! В пористой вставке внутри кофра торчали горлышки закрытых больших пробирок. Антон вынул вставку из кофра и вытащил одну пробирку из гнезда. На дне пробирки плескалось немного желтоватой жидкости. Черт! Антон прикусил губу от досады. Какая-нибудь научная дрянь! Он не идиот, проверять, что это. Вынести на помойку, и все дела!
     Антон начал запихивать поролоновую вставку обратно и тут подумал, что кофр вполне мог пригодиться. Его левая рука еще продолжала толкать вставку в кофр, а правая уже начала доставать ее обратно. Неловкое движение - и Антон раздавил пробирку.
     Почти тут же он понял, что не может дышать. В попытках набрать в грудь воздуха, он все шире открывал рот, глаза его выпучивались и наливались кровью. Антон встал, пошатнулся и схватился за край стола. В глазах темнело. Руки инстинктивно разорвали на груди футболку, словно это могло помочь вдохнуть. Надо скорее убрать отсюда эту заразу! Он взял трофей и пошел к окну. В груди возникла и с каждой секундой нарастала боль. Перед глазами совсем потемнело, Антон на ощупь открыл окно и перевалил через подоконник неимоверно потяжелевшую коробку.
     Он жил на пятнадцатом этаже. В полете вставка с пробирками отделилась от кофра. Она упала на козырек подъезда внизу. Кофр упал на нее следом и раздавил остальные пробирки. Грохот заставил мужиков на скамейке во дворе оглядеться. Они ничего не углядели и продолжили пить пиво.
     Антон всего этого не видел. Он уже вообще не видел ничего, только чувствовал, что в его груди вращается что-то вроде циркулярной пилы, разрывая легкие в клочья. Он хотел закричать, но изо рта вышел лишь негромкий сип и кровавые пузырьки слюны.
     Он начал падать и умер, еще не коснувшись пола. На груди его уже мертвого тела сквозь кожу медленно проступили красные бугристые холмики, похожие на плоды граната.

  
     В то же время профессор Неведомский сидел в оцепенении перед столом с раскрытой коробкой, на боку которой тоже красовались восклицательные знаки. Мозг отказывался принять случившееся. Не обнаружив в коробке плодов тридцатилетней работы, он перерыл все вещи. В груди царила пустота. Профессор испытывал то же чувство, какое бывало с ним в детстве. Когда происходило что-то очень страшное, он старался "думать мир по-другому". Зажмуривал глаза и разгонял мысли до сверхсветовой скорости, в надежде: открыв глаза, он увидит, что "все кончилось".
     Неведомский нашел коробку, где упаковал записные книжки. Отыскав нужную запись, он набрал номер на мобильном телефоне, но сразу нажал "отбой". Говорить с мобильного - это практически то же самое, что позвонить "куда следует".
     Профессор сунул записную книжку в карман так и не снятой куртки и вышел на улицу. При каждом порыве ветра он вздрагивал и задерживал дыхание. Неведомский старался дышать мелко и часто, хотя прекрасно понимал - если зараза уже добралась сюда, то, кроме герметичного специального комбинезона, ему ничего не поможет.
     Он подпрыгивал на ходу от нарастающего напряжения.
     Сперва купить телефонную карту, потом найти исправный телефон-автомат... Он с ума сойдет! На том конце линии никто не брал трубку. Ну да, номер-то не определяется. Хорошо, что взял с собой мобильник. Он вздохнул и набрал номер на мобильном телефоне.
     - Миша? Это Неведомский.
     - Ростислав Яковлевич, какими судьбами?! Как Ваши дела?!
     - Мишенька, я сейчас перезвоню с городского, ты сними трубочку, хорошо?
     - Да, конечно.
     Профессор снова перезвонил из автомата.
     - Да, Ростислав Яковлевич. Что у Вас с голосом, Вы здоровы?
     - Нет, я не болен, во всяком случае, пока... У меня большие неприятности. Когда я вытащил с того света твою жену, ты сказал, что я могу обратиться, если будут проблемы.
     - Само собой, Ростислав Яковлевич! Чем могу помочь?
     - Это не телефонный разговор. Надо встретиться. И как можно скорее.
     - Хорошо, давайте, я заеду к Вам... через час. Идет?
     - Нет, Миша. Не в городе. Лучше где-нибудь подальше. Прямо сейчас.
     - М-м... Хорошо. Помните, куда мы ездили в прошлом году на шашлыки? Давайте, там. Буду примерно через час, час с небольшим. Вы на колесах, или прислать куда-нибудь за Вами машину?
     - Я доеду сам. Побыстрее, Миша...
     - Уже еду. До встречи!
     Неведомский тупо смотрел на торчащую из телефонного аппарата карточку. Он машинально вытащил ее, потом уронил на землю. Его машина осталась возле дома, он пошел к ней.

  
     В юности, когда отец умер от рака, Неведомский дал себе слово, что найдет лекарство от этой болезни. Его дипломная работа на биофаке была признана лучшей, а на следующий день после защиты ему позвонили "люди в мышиных пальто". Все последующие годы он работал в "почтовом ящике". На фасаде исследовательского института не было никакой вывески, а в проходной висел местный телефон без каких-либо признаков списка номеров. В будке на вахте сидела старушка, "божий одуванчик". Но стоило пройти мимо нее, не показав пропуск, и дальше тебя встречали солдаты с автоматами наперевес.
     Его исследования никогда не имели отношения к лечению болезней. Совсем наоборот. Если его спрашивали, чем он занимается, Неведомский уклончиво отвечал: "Работаю в сфере экспериментального здравоохранения". А про себя всегда добавлял: "И здравозахоронения". Как и многие его коллеги, Неведомский верил в необходимость своей деятельности. Все вокруг разрабатывают бактериологическое оружие! Значит, и мы должны! Чтобы сохранять всеобщее равновесие силы!
     Потом наступили смутные времена, и все утратили веру во что бы то ни было. Разоружение, сокращение биологического оружия... Люди побежали из отрасли, как крысы с тонущего корабля. Секретность упала до уровня районной поликлиники. Когда объявили о том, что его тема исследований закрывается, а все культуры должны быть уничтожены, Неведомский выкрал несколько образцов. Он украл то, о чем никогда не смог бы рассказать никому из близких. Его не просто вынудили заниматься мерзостью. Они хотели еще и спустить все, что он делал, в унитаз. Как будто тот кошмар, на который он тратил силы всю жизнь, ничего не значил! Все подлежало уничтожению!
     Он унес штаммы с собой. Бардак не будет длиться вечно. "Они" опомнятся, и тему возобновят. Тогда он вернет образцы на место. Им не придется начинать все с нуля. Легко будет объяснить сохранность материалов царившим во время закрытия проекта всеобщим хаосом.
     Тогдашний его расчет оказался верным. Недавно профессору позвонили "оттуда" и пригласили вернуться к прежним исследованиям. Ему дали новую квартиру, огромные хоромы в центре города. Предлагали перевезти вещи, но он, по понятным причинам, отказался, сказав, что справится сам.
     И вот теперь - конец! Самое страшное не то, что у него нет коробки, а то, что она невесть у кого. Здесь, в городе! А на дворе - жара, духота и переменный ветер. Прекрасные условия! Достаточно открыть хотя бы одну пробирку... И, согласно законам Мерфи, кто-нибудь это обязательно сделает.
     Первым поползновением было сообщить "куда следует". Но он хорошо знал этих людей. Он хотел жить.
     Эпидемия начнется очень быстро, но понадобится время, чтобы опознать ее источник. Этого времени хватит, чтобы исчезнуть. Исчезнуть совсем и навсегда. Потому что, даже если его не заподозрят с самого начала, все равно за решением проблемы придут к нему. К тому же, в городе он просто не доживет до этого момента. Никто не доживет.
     Пока он ехал через плавящийся от зноя город, нарастало желание прикрыть рот. Хотя бы влажным платком. Хоть какая-то защита. Но с таким декором его скоро остановили бы.
     Через час старенькая "волга" Неведомского свернула с пригородного шоссе на грунтовую лесную дорогу, и вскоре он уже въезжал на берег озера, где стоял огромный черный "хаммер" Михаила. Михаил вышел из машины одновременно с тем, как Неведомский вылез из своей.
     - Здравствуйте, Ростислав Яковлевич! Что стряслось?
     - Миша, я буду очень краток. Я знаю, у тебя есть связи в определенных кругах. Мне нужен паспорт на другое имя. Срочно! Я должен уехать из города!
     - Ого! С каких пор вы играете в нелегала, профессор? Объясните толком, в чем дело.
     - Не могу, Миша. Ничего не могу сказать! Прости, но ты говорил, что в долгу передо мной...
     - Конечно-конечно... Ну хорошо, а вы уверены? Что это единственный вариант.
     - Миша, я уверен. Ты поможешь или нет?
     - Профессор, притормозите немного, дайте освоиться!
     - Некогда, Миша!
     - Ладно, давайте так. Вам нужно спрятаться, так? Ну так я Вас отвезу в один дом, где Вас никто, уверяю, не побеспокоит. Заодно поразмыслите, так ли все страшно, а там, глядишь, через несколько деньков и паспорт подоспеет. Идет такой вариант?
     - Нет, Миша! Паспорт нужен сегодня. Чистый паспорт, или как там у вас говорят... Чтобы с ним я мог свободно передвигаться по стране. Я даже в город не могу вернуться! Я буду ждать здесь.
     "Если дождусь. Как тебе повезет..." - подумал Неведомский.
     Михаил поморщился и осмотрелся по сторонам. Потом обернулся к "хаммеру", где водитель неотрывно наблюдал за их беседой. Михаил потер ладонью шею, словно его давило какое-то ярмо, потом посмотрел на профессора. В глазах Неведомского он увидел выражение неконтролируемого животного ужаса. Это были глаза безумца.
     - Да-а, дела... - Михаил вздохнул и задумчиво покивал, поджав губы. - Ладно, есть один вариант. Сейчас съездим, только дам парочку распоряжений своему человеку. Вы же меня отвезете на своем "ведре"?
     - Что? Конечно-конечно!
     Михаил махнул рукой водителю, который продолжал наблюдать за ними. "Хаммер" тронулся с места и подъехал. Водитель вышел из "хаммера" и подошел к ним. Они стояли в своеобразном коридоре из двух машин. Михаил едва заметно кивнул:
     - Вали!
     Водитель быстро и мощно ударил профессора кулаком в лоб, и тот упал, как подкошенный. Михаил снова вздохнул и достал сигарету.
     - Проверь.
     Водитель присел возле профессора и приложил ладонь к его шее. На лице водителя отразилось удивление.
     - Живой.
     - Теряешь форму. - Михаил прикурил сигарету и осмотрел окрестности. - Заканчивай.
     Водитель расстегнул на левом запястье браслет из черного шнурка, размотал и обернул вокруг шеи лежащего без сознания Неведомского.
     Михаил отошел от берега и встал спиной к машинам, методично осматривая пейзаж. Никого. Хорошее здесь место, тихое. Сколько здесь шашлыков съедено! И с какими людьми! Теперь опять искать новое.
     Сзади подошел водитель и молча кивнул.
     - Прибери.
     - Лопата?
     - Времени нет. Мешок. Вон там, слева, омут.
     Водитель ушел к "хаммеру", где всегда, на всякий случай, лежали лопата, мешки, из-под сахара и огромные мусорные, и еще кое-что. "Дворницкий инвентарь", как они говорили между собой.
     Водитель снес на берег возле омута мешок и большие камни из леса, потом уложил камни в мешок. Вдвоем, оглядываясь по сторонам, они отнесли к мешку тело профессора, связали вместе труп и мешок и выбросили в воду. Пока они смотрели на всплывающие пузыри воздуха, Михаил отдал последние распоряжения:
     - Избавься от машины. Сам реши как, не маленький.
     - Не всплывет?
     - Не успеет. Тут сом ходит. Здоровый, падла. Пробовали его на дохлую ворону поймать, не вышло. Он быстро нашего профессора обглодает. Сомы падаль любят.
     Михаил достал мобильный телефон, отсоединил аккумулятор, вынул сим-карту, затем закинул все это по очереди в озеро. Водитель проделал то же самое с телефоном Неведомского.
     - Искупаться, что ли?
     Водитель удивленно посмотрел на Михаила.
     - Шучу. Остальные его вещи где?
     - У меня.
     - Уничтожь. Плохо, что наследили мы тут.
     - Да какие тут следы?!
     - Это смотря кто искать будет... "Волга"-то ладно, а "хаммеров" в городе не так много.
     Они пошли к машинам.
     - Да, жалко профессора. Но нам его проблемы ни к чему, так? Так. Это ж он тебя вылечил, когда ты заразу из Таиланда притащил? Смотри, аккуратнее, следов - никаких! Он, похоже, вляпался во что-то серьезное, а где работал, сам знаешь. Дело не менты вести будут. Так что в машине ничего не оставляй, понял? Даже воспоминаний! Ладно, будем надеяться, Иосиф Виссарионович был прав: "Нет человека - нет проблемы". Все, я поехал. Встретимся завтра, в офисе. Да, мне нужна новая "труба".
     Водитель уехал на "волге" профессора, ныне покойного.
     Михаил выехал из леса на шоссе и повернул в сторону города. Вечерело, но жара и не думала спадать.
     Он устал от всей этой возни и ехал домой, на юго-запад города...